Лето
Щиповка, секуша, вьюнок, песчанка… – в разных местах её называют по-разному.
Хочу рассказать о своём знакомстве с этой неприметной, но очень интересной рыбкой. Может тут, конечно, будет больше про меня, чем про неё, но, уж, …как получится…
Странное дело, хотя за много лет своего увлечения у меня перебывало немало разных рыб, многие подробности, связанные с ними, помнятся уже какими-то смутными эпизодами, но всё дальше уходящее то лето из детства по-прежнему не тускнеет и остаётся на их фоне едва ли не самым ярким воспоминанием. Старею…
Началось всё с улиток... Как-то, в одни из летних каникул, проводимых в деревне, мы с моим младшим двоюродным братом зашли к нашей тетке, жившей по соседству. Сашка, её сын и, соответственно, тоже наш двоюродный брат похвастался своим «аквариумом» - трёхлитровой банкой с улитками. Коричневые и «ушастые» это были, как я теперь понимаю, то ли ушковые, то ли яйцевидные прудовики диаметром примерно с современную десятирублёвую монету. Они бодро ползали по стёклам, оставляя за собой зигзагообразные дорожки на слегка позеленевших стенках, и с аппетитом поглощали огромным ртом брошенные хлебные крошки.
К тому времени (лет двенадцать мне было) аквариумы стали уже достаточно осмысленным увлечением, но всё это было в городе. И вот оказывается, что и здесь можно побаловать себя неким подобием!
- Где взял? – спрашиваю, загоревшись желанием создать и себе на лето такое же чудо.
- В Вязноватовке, в речке, - отвечает (в соседней Вязноватовке жила его вторая бабушка).
Собственно, р. Ольшанка (о чём сообщает указатель на трассе Воронеж – Курск) на речку-то особо и не тянет - ручей, питаемый родниками, шириной метра три. Раздолье для домашних гусей и уток, прибежище ондатр и охотничьи угодья для окрестных лис. Рыбы, чтоб посидеть с удочкой, там нет. Протекает он, петляя по логам и лозникам, и через нашу Ольшанку, но, чтоб наверняка оказаться с добычей, узнаём точное место вылова, и решаем с младшим, Андреем, не откладывать дело в долгий ящик...
…Это сейчас - не успел насладиться весенним солнышком, а уже, глядишь, зарядили осенние вязкие дожди. А тогда, в детстве, летом день – год! И целый мир(!) - местами даже загадочный - вокруг. И времени-и!.. Ну, просто хоть купайся в нём! Даже с учётом повседневных мелких дел, вменённых тебе в обязанность и, честно сказать, не сильно-то тебя и утомляющих, остаётся пропасть свободного времени. Что такое - пробежать какие-то три-четыре километра под писклявые крики парящих канюков, подкрепиться по дороге сладкими и вяжущими рот ягодами созревшей черёмухи, разглядеть поближе случайно попавшуюся дохлую пустельгу (какая она, оказывается, маленькая!) и примерить найденную под старой лозинкой ржавую немецкую каску (тяжелая(!) и на макушку больно давит…)? - Забава! До заветного бочажка, оставшегося на месте бывшей водяной мельницы, добрались быстро.
Улитки, словно куски тёмного янтаря, висели, покачиваемые течением, на корнях ив и подводной растительности, ползали по корягам… В общем, добычи было много. Набрав воды в пол-литровую банку, начали собирать - благо, берег был в одном месте не топкий, и песчанный пятачок отмели плавно спускался в глубину. Снимая очередного прудовика, заметил, как под рукой всклубилось облачко песка, и кто-то похожий не маленькую змейку быстро юркнул в сплетение корней и травы. Я даже руку отдёрнул от неожиданности!
Отставив банку с уловом, сели понаблюдать: вдруг удастся разглядеть незнакомца. Оказалось - как и всегда это бывает, когда не торопясь присматриваешься к окружающему – жизнь в ручейке била ключом. И все те, о ком только когда-то читал и видел на картинках, предстают перед тобой в живом обличии. Вот, ручейники, замаскировавшись под обломки веток, медленно карабкаются по корням. А, вон, водяной скорпион, выставив дыхальце и раскинув «руки», подкарауливает добычу на листе осоки под поверхностью воды. А то, вдруг, вылетит из-под берега гаммарус и, описав полукруг, снова скроется в затопленной траве (так вот, оказывается, почему его зовут бокоплавом!). Маленькая травяная лягушка плюхается откуда-то сверху и, нырнув и вытянув заднии лапы, тоже исчезает под берегом…
Из песка высунулась рыбья голова! Ну, натурально, рыбья! Правда, какая-то горбоносая и маленькая, но движения жаберных крышек не оставляют сомнений. Лёгкое движение – и рыбка, выбравшись из песка, начинает неторопливо ощупывать дно перед собой, водя головой и стороны в сторону. Длинная и тонкая как червяк. Кто? Я не рыбак, но пескарей видел, а эта - явно не пескарь. Вьюн? Но те описания, которые приходилось читать, не очень подходят. Окраской больше всего напоминают крапчатого сомика, только желтизны добавлено… Сидеть на корточках неудобно, переступаю на затёкших ногах – и рыбка мгновенно пропадает в глубине ручья, оставляя вместо себя уже знакомое облачко оседающего песка…
Пора бы и домой. Не ровён час, начнут искать – достанется. Уходим с уловом и с большим желанием вернуться. Теперь уже за рыбами. Дома начинаю пытать Сашку:
- Что это за рыбки? – и описываю их, как могу.
- А-а, эти… Вьюнки. Их там много.
- Ну какие же это вьюнки? Вьюны – другие: крупнее и окрашены по-другому.
Он в ответ жмёт плечами, мол, какая разница – вьюны и вьюны.
Не добившись ничего конкретного, начинаем готовится к новой "экспедиции". В качестве орудия лова кроме сачка в голову больше ничего не приходит. Выпрашиваю у матери кусок марли, проволоки в сарае в избытке, иголка, нитка, пассатижи... Полчаса – и сачок готов. Не от Амано, конечно, но кто тогда заморачивался такими пустяками!
...Через несколько дней мы снова у ручья. Ловим. Хе-х.., как оказалось, ручей - не аквариум! И те планы, которые мы себе понапридумывали, кажутся очень далекими от воплощения в жизнь. Нет, я, конечно, предполагал некоторые... м-м-м... трудности - был уже опыт поимки гуппёшек в подобных условиях - но, чтоб насто-о-олько... Рыбки не дают ни единого шанса и словно издеваются над нами. Они не заставляют себя ждать и постоянно показываются на отмели, но стоит опустить сачок в воду, как вместо них - то самое песчаное облачко. Не знаю, уж, каким чудом, но нам всё-таки удалось поймать двух. Третий экземпляр был просто-напросто выгнан на берег, и мы выковыряли его из травы.
Пока наловили, пока донесли, рыбки – хоть и были посажены в трёхлитровую банку – стали чувствовать себя неважно. Движения жаберных крышек превратились в дрожание, вьюнки наши то и дело стали заглатывать воздух, и было видно, что ещё чуть-чуть - и они не смогут из-за этого воздуха нормально погружаться. Конечно, и речи быть не могло, чтобы посадить их в наши трёхлитровые «аквариумы» с улитками. Запущены они были в деревянную кадку, которая стояла у колодца под старой черёмухой. Оставшийся неполный месяц до учебного года они там и прожили, подкрамливаемые иногда хлебными крошками.
Кадушка эта была мне, тогдашнему, по грудь. Старое дерево от времени стало черным как смоль, и, если прямые солнечные лучи не падали на поверхность воды, то разглядеть дно несмотря на прозрачнейшую воду было невозможно. Стоило только пониже наклониться к воде, убрав из поля зрения картофельную ботву, плетень, колодец.., как воображение начинало рисовать картины из прочитанных уже рассказов Махлина: черные загадочные воды амазонских притоков, диковинные рыбы, пристань Манаоса… И из этой черной бездны иногда всплывали и проносились по кругу вдоль черных стенок наши вьюнки… А точно ли наши?..
Продолжение следует…
